 |
|
|
||||
Каменная летопись города.
На рубеже XVIII—XIX веков русская архитектура переживала период высокого подъема, когда сформировались традиции классицизма — стиля, пришедшего на смену барокко. С 1760-х годов и вплоть до 30—40-х годов XIX века классицизм был господствующим стилем в России, охватившим не только архитектуру, но и всю российскую культуру. Классицизм (от лат. classicus — образцовый)—художественный стиль в искусстве, развивавшийся путем творческого заимствования форм, композиций и образцов искусства античного мира и эпохи итальянского Возрождения. Крупные исторические открытия, археологические раскопки, впервые показавшие человечеству середины XVIII века строгость и совершенство зодчества Древней Греции и Рима, вдохнули новое содержание в мировую архитектуру. Ясные, спокойные и монументальные образы античной архитектуры, в совокупности с идеалами гражданственности и гуманизма, стали с этого периода источником вдохновения передовых зодчих. Классицизм, зародившись во Франции в условиях абсолютистского режима, нашел отражение в архитектуре большинства европейских стран, в том числе и в России, отличаясь в каждой стране своими региональными особенностями. Во второй половине XVIII—начале XIX века Россия превратилась в могущественную мировую державу, что выразилось не только в укреплении ее международного престижа, но и в глубоких внутригосударственных преобразованиях. Интенсивно развивалась экономика, просвещение и культура, совершенствовалась строительная техника, быстро росли новые города и реконструировались старые. Строились жилые дома и усадьбы, различные здания нового типа — академии, библиотеки, учебные заведения, театры. Пышные и многодельные формы барокко, требующие больших материальных затрат, перестали удовлетворять новым строительным требованиям. Кроме того, архитектура барокко, как воплощение эстетических идеалов двора и богатого духовенства, постепенно стала вызывать в русских просвещенных кругах негативное отношение. Привлекали строгие и вместе с тем выразительные формы классицизма, позволяющие решать многочисленные архитектурные задачи. Классицизм в России с 1760-х до 1840-х годов пережил периоды зарождения, расцвета и постепенного угасания, когда на смену ему пришли новые архитектурные течения: эклектика, ретроспективизм, а затем модерн. В эволюции классицизма можно выделить три основных периода: ранний классицизм (1760—1780), строгий (1780— 1800) и высокий (1800—1840). С архитектурой русского классицизма связаны имена крупнейших русских зодчих: В. И. Баженова, М. Ф. Казакова, И. Е. Старова, Дж. Кваренги, В. П. Стасова, А. Н. Воронихина, К. И. Росси, О. И. Бове, Д. И. Жилярди, А. Г. Григорьева и других. На раннем этапе формирования стиля происходило постепенное освобождение от пышных пластических форм барокко, переход к строгим архитектурно-планировочным решениям, к величию и простоте античного зодчества. Крупным толчком к развитию классицизма послужило учреждение в Петербурге 17 ноября 1757 года «Академии трех знатнейших художеств» — живописи, скульптуры и архитектуры, которая явилась первой общерусской школой, подготовившей целую плеяду замечательных художников, скульпторов, зодчих. Во второй период русского классицизма (1780—1800) идеи античного зодчества получили дальнейшее развитие, что выразилось в отказе от декоративной нарядности и обилия лепных украшений. Этот период явился как бы антитезой барокко, отсюда и его название — строгий. Русские зодчие уже прекрасно владели приемами античного зодчества и широко использовали творчески переработанные ордерные формы и приемы композиции. Именно в этот период были созданы крупнейшие дворцово-парковые ансамбли Петербурга и его пригородов, а также Москвы и Подмосковья — знаменитые Павловск, Архангельское, Останкино, Кусково и другие, а также величественные здания нового типа — университеты, театры, дворянские собрания, больницы, крупные жилые дома и усадьбы. Третий период развития русского классицизма связан с решением больших градостроительных задач. Победа в войне 1812 года вдохнула новые патриотические идеи в русскую архитектуру — этот период является наивысшим в развитии классицизма. Торжественная мощь античной архитектуры отвечала вкусам .и идеологии тогдашнего общества. Грандиозные ансамбли Петербурга, застройка послепожарной Москвы, градостроительные мероприятия по переустройству провинциальных городов — все это завоевания высокого классицизма (иногда эту стадию называют «ампиром»). Для архитектуры этого периода характерна строгость композиции зданий и сооружений, лаконизм объемов, в которых главным формообразующим фактором становится гладкая нерасчлененная стена, образующая фон для немногочисленных и сдержанных декоративных украшений и ордерных композиций — портиков, колоннад. На поздней стадии своего развития классицизм глубоко проник во все сферы российской художественной жизни. На Урале, который в начале XIX века являлся развитым промышленным районом России, идеи классицизма отразились и в архитектуре производственных зданий и комплексов, и в планировке горнозаводских поселений, и в традиционных уральских промыслах — художественном литье и ковке металла, в камнерезном и ювелирном искусстве, в интерьерах зданий самого различного назначения. в мебели и т. п. С архитектурой русского классицизма связана деятельность зодчих, создававших в начале XIX века школу промышленной и гражданской архитектуры Урала, среди которых были и выпускники Академии художеств. И. И. Свиязев, А. 3. Комаров, М. П. Малахов, А. П. Чеботарев и другие архитекторы работали при Уральском горном правлении. Они создавали новые горнозаводские поселения и занимались реконструкцией старых уральских заводов, закладывали планировку центров городов-заводов, строили в них заводские постройки и плотины, конторы и госпитали, училища и школы, культовые комплексы и жилые дома, усадьбы и мосты. Русские архитекторы, обращаясь к формам и пропорциям античной архитектуры, почти всегда творчески перерабатывали это наследие применительно к конкретным условиям в зависимости от градостроительной роли и назначения здания и сооружения. Классический ордер никогда не был для русских зодчих сухой догмой, а являлся композиционным средством, которое умело приспосабливалось к задачам и условиям строительства. Именно этим объясняется глубокое проникновение классицизма не только в образы грандиозных градостроительных сооружений и комплексов, но и в малый мир усадьбы, городского жилого особняка... Для русского классицизма характерна сомасштабность зданий как окружающей застройке, так и человеку, особая теплота и пластичность объемно-пространственной организации зданий, мажорная полихромность. Фасады зданий оштукатуривались и окрашивались устойчивыми земляными красителями, причем штукатурились «под камень» не только кирпичные, но и деревянные постройки. Окраска домов регламентировалась в пределах теплой гаммы. Это были обычно желтые, охристо-золотистые, светло-оранжевые цвета, реже — серые, с теплым оттенком. На фоне стен четко выделялись белые декоративные элементы — колонны коринфского, ионического и дорического ордеров, сандрики, кронштейны, модульоны и другие архитектурные детали. Металлические кровли окрашивались. Распространен был зеленый — «малахитовый» цвет. В отделке фасадов культовых сооружений использовалась позолота — на главках, куполах, крестах, шпилях. Введение цвета в архитектуру зданий позволяло лучше выявлять их пластику и композицию не только в солнечные дни, но и на фоне хмурого осеннего неба или в окружении зимних сугробов. Профессиональное архитектурное мышление екатеринбургских мастеров выразилось в сочетании архитектурных концепций различных этапов развития русского классицизма, в творческом подходе к разработке классического ордера, в широком использовании изделий уральских художественных промыслов — в частности, каслинского чугунного литья и кованых решеток. В творениях уральского зодчества нашел отражение и опыт безвестных мастеров, приобретенный ими при строительстве собственного жилья и при возведении грандиозных промышленных комплексов Урала. Чтобы понять причины расцвета градостроительства и архитектуры Екатеринбурга в первой половине XIX века, необходимо обратиться к истории города, к «золотому веку» Екатеринбурга... ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ЕКАТЕРИНБУРГА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА. Первая половина XIX века — период наивысшего развития дореволюционного Екатеринбурга. В 1806 году царским правительством был утвержден «Проект горного положения», по которому, в числе других мероприятий, направленных на дальнейшее укрепление власти правительства и заводчиков, предполагалось создание ряда горных городов. Полностью проект не был осуществлен, в результате чего статус горного города официально получил только Екатеринбург (1807). Это обстоятельство определило во многом его особое положение среди других уральских городов вплоть до 1860 года и создало серьезную конкуренцию его с губернской Пермью. Екатеринбург стал центром всей уральской промышленности, от его администрации зависели заводы и рудники, расположенные на огромной территории Пермской, Вятской, частично Казанской, Оренбургской и Тобольской губерний. В ведении горного начальства Екатеринбурга состояли: 9 казенных и 113 частновладельческих заводов, золотые промыслы, то есть примерно две трети всех предприятии Урала. Особенно упрочилось положение Екатеринбурга в связи с утверждением в 1826 году должности Главного начальника уральских горных заводов и переводом из Перми в Екатеринбург горного правления, учрежденного еще в 1807 году. По выражению Д. Н. Мамина-Сибиряка, «это было настоящее государство в государстве... Тут были свои законы, свой суд, свое войско и совершеннейший произвол над сотнями тысяч горнозаводского населения... Если тяжело было положение рабочих на частных заводах, то на казенных оно превращалось в каторгу... Это было ужасное время беспримерной судебной волокиты, бесправия, шпицрутенов, плетей и всякого другого «пристрастия», какое немыслимо даже при большом осадном положении, точно Екатеринбург стоял на охваченной мятежом и междуусобной бранью территории. Администрация города была целиком подчинена горному правлению, которое не признавало ничьих указов, кроме высочайшей власти и правительственного Сената. Во главе его стоял горный начальник с такими исключительными полномочиями, какие даются только диктаторам. Помимо управления казенными заводами он исполнял обязанности городничего, вершил суд, командовал войсками, назначал должностных лиц; в его руках была сосредоточена вся полнота власти. Недаром одному из горных начальников генералу В. И. Глинке приписывается заявление: «Я царь, я бог Уральского хребта». Таким образом, в период, когда, по определению В. И. Ленина, «крепостное право служило основой высшего процветания Урала и господства его не только в России, но отчасти и в Европе», в экономической и политической структуре Екатеринбурга получили полное отражение все стороны развития страны в целом и Урала в частности. В начале 30-х годов XIX века екатеринбургскими купцами была послана в Сибирь разведочная партия, открывшая в Томской губернии богатейшее месторождение золота. Разработка и эксплуатация сибирских золотых приисков принесла в Екатеринбург огромные богатства, которые в сочетании с расцветом торговли, ремесел и промышленного производства способствовали дальнейшему упрочению города. Большой прилив капиталов вызвал значительное оживление строительства как промышленных, так и гражданских сооружений. В 1837 году главным начальником горных заводов был назначен В. И. Глинка. С этого времени власть горного начальника стала особенно ощутимой в городе. Екатеринбургский железоделательный завод к началу XIX века резко сократил свое производство, но за счет его материальной базы продолжали развиваться монетный двор, механическая фабрика и в особенности гранильная фабрика, слава о которой шагнула не только за пределы Урала, но и России. К гранильной фабрике тяготел Горнощитский мраморный завод. На этих предприятиях трудились сотни мастеров камнерезного и гранильного искусства, были созданы замечательные изделия, украшающие сегодня лучшие музеи нашей страны и неоднократно демонстрировавшиеся на международных выставках. Роль Екатеринбургской гранильной фабрики заключалась не только в том, что она выпускала разнообразные каменные изделия,— здесь создалась школа камнерезного искусства России. Важное значение для развития промышленности города имела механическая, а также и другие фабрики. Новые прогрессивные методы производства — применение паровых двигателей, изготовление механических агрегатов различного назначения — все это было показателем развития новых капиталистических отношений в промышленности Екатеринбурга. Механическая фабрика снабжала заводы и рудники Урала многими необходимыми машинами и механизмами и к концу 40-х годов представляла собой крупное промышленное предприятие. В первой половине XIX века также значительно расширил свою деятельность монетный двор. Кроме казенных предприятий в Екатеринбурге развивались и частные промышленные производства. Самым мощным из них в первой половине XIX века был принадлежавший Яковлеву Верх-Исетский завод, хотя он формально и не входил в черту города. Остальные частные промышленные предприятия были в основном небольшими, насчитывающими до нескольких десятков рабочих. Это были свечные, салотопенные, кожевенные, мыловаренные и другие предприятия, принадлежавшие екатеринбургским купцам. Вместе с развитием промышленности значительно оживилась торговля в Екатеринбурге и его пригородах. Городское купечество торговало металлом, хлебом, салом, пушниной, различными привозными изделиями и всем тем, что производилось на их собственных предприятиях. Славилась екатеринбургская торговля различными изделиями из цветных и поделочных камней. Однако в Екатеринбурге не было крупных ярмарок, лишь два раза в год устраивались так называемые торжки и поэтому екатеринбургское купечество вело большую торговлю за пределами города — на Ирбитской, Нижегородской и других ярмарках. Весьма своеобразен был социальный состав города, который стал складываться с самого начала строительства Екатеринбурга. В то время жителями нового завода-крепости были в основном мастера, подмастерья и прочий «работный люд», прибывший с различных уральских и олонецких заводов. В составе гарнизона крепости были солдаты Тобольского полка, часть из которых осталась работать на заводе. Население города увеличивалось за счет близлежащих селений — Шарташа, Уктуса, Становой и других мест. В новый город потянулись переселенцы из Московской и Нижегородской губерний, с Олонецких заводов — ссыльнопереселенцы, беглые каторжники, старообрядцы — выходцы из раскольничьих скитов. Именно из раскольничьих семей развивалось впоследствии богатейшее екатеринбургское купечество. Почти половину населения Екатеринбурга составляли рабочие — казенные мастеровые и «непременные» работники. Богатого родовитого дворянства здесь практически не было. В основном жили в городе военные, чиновники горного правления, приказчики и управляющие заводами. Купечество составляло около четырех процентов всего населения и являлось особой социальной группой, сосредоточившей в своих руках наиболее крупные капиталы. Характерно, что большая часть екатеринбургских купцов по вероисповеданию принадлежала к старообрядцам. Несмотря на то, что старообрядчество подвергалось жестоким преследованиям, общая вера, в сочетании с родственными связями, сплачивала купечество, которое в период разложения феодальных отношений приобретало в городе все большую силу и власть. Рост богатства екатеринбургских купцов объяснялся тем, что они помимо своего исконно купеческого занятия — торговли — являлись также и владельцами промышленных предприятий как в Екатеринбурге, так и за его пределами. Купцы Казанцевы, Рязановы, Толстиковы имели салотопенные заводы. Гилевы, Калашников и другие владели кожевенными предприятиями, а Расторгуев, Харитоновы, Зотовы являлись хозяевами Кыштымского, Нязе- Петровского и Каслинского металлургических заводов. Большое богатство екатеринбургским купцам принесла разработка и эксплуатация сибирских золотых приисков. Исключительную предприимчивость в этом деле проявили купцы Рязановы, Казанцевы, Баландины. Особенно прославился как баловень «дикого счастья» Тит Зотов. За 10 лет он получил более 30 миллионов рублей прибыли. Огромный приток золота оживил промышленную и торговую жизнь города, а семьи купцов Расторгуевых, Харитоновых, Зотовых, Рязановых, Казанцевых, Баландиных стали самыми богатыми в Екатеринбурге. Новоявленные владельцы крупных капиталов стремились продемонстрировать миру свое богатство и власть, используя также и архитектуру как средство упрочения своего общественного положения. В центре Екатеринбурга одна за другой начали строиться усадьбы — в подражание столичной знати — с высокими каменными домами, обширными дворами, садами и многочисленными надворными постройками. Усадьбы богатых горных чиновников и купцов-золотопромышленников во многом определили своеобразие архитектурного облика Екатеринбурга в первой половине XIX века. Разумеется, не только частные дома строились в Екатеринбурге в этот период. Были построены конторские здания, госпиталь, школы, обсерватория, горная аптека, первый городской театр, новые церкви, монастырские постройки, а также капитальные промышленные здания, гидротехнические сооружения. Проводились работы и по благоустройству городской территории. Однако по-прежнему городские власти были ограничены в возможностях и не имели достаточных ассигнований для создания ансамбля общественных зданий в центре Екатеринбурга. Город так и не получил завершенного общественного центра. На протяжении всего XIX века преобладала деревянная, одноэтажная застройка. Подавляющее большинство непроизводственных каменных строений принадлежало частным лицам. Казенных каменных зданий было построено настолько мало, что они не могли играть решающую роль в формировании архитектурного облика города, так как были сосредоточены в основном на двух центральных площадях города, образуя вместе с заводскими постройками и плотиной своеобразный производственно-административный центр города. В 1820 году в городе было 8 казенных зданий и только 2 каменных. В это же время частных каменных строений было 54, а деревянных 2470. К 1849 году каменных казенных зданий стало 7. Зато резко увеличилось число частных каменных домов — до 161, тогда как деревянных было 2678. Всего в Екатеринбурге в 1849 году было 168 каменных домов и 2884 деревянных. Благоустройство Екатеринбурга находилось в прямой зависимости от городских финансов. Ни городское управление, ни горное начальство не уделяли должного внимания этому. В городе не было ни канализации, ни водопровода, улицы и площади не были замощены, в базарные и праздничные дни превращались в сплошное море грязи и нечистот. Основная часть населения пользовалась водой из реки Исеть, которая загрязнялась стоками промышленных предприятий. «Хлебный рынок особенно весной представлял собой целое море грязи, и перебраться через него считалось чуть ли не рискованным делом. Страшная грязь была и на Главном проспекте. При переходе улицы обыватели нередко топили калоши и, чтобы избежать этого, нанимали извозчика для того только, чтобы переехать улицу». В отчете царю пермский губернатор так описывал облик Екатеринбурга 1851 года: «На самых лучших улицах тянутся длинные заборы, или рядом с богатейшими палатами золотопромышленников стоит ветхий домик мастерового, боковые улицы и дальнейшие от центра города в весеннее и осеннее время совершенно неудобны для проезда по причине грязи и болотистой почвы». Современники характеризуют Екатеринбург как город, производивший двоякое впечатление, в архитектурном облике которого отразились все классовые противоречия крепостнической системы, переживавшей в первой половине XIX века период своего кризиса. Но все же, как писал Д. Н. Мамин-Сибиряк, «вид на город был очень хорош и приятно для глаз пестрел своими садами и ярко расписанными церквами. Это был бойкий сибирский город, совсем не походивший на своих «расейских» братьев. Видно, что жизнь здесь кипела ключом на каждом шагу. В густом сосновом бору, который широким кольцом охватывал город со всех сторон, дымилось до десятка больших фабрик и заимок, а по течению Узловки раскинулись дачи местных богачей». Так описан в романе «Приваловские миллионы» город Узел, прообразом которого послужил Екатеринбург. Показывая особенности развития капитализма на Урале, В. И. Ленин отмечал, что в произведениях Д. Н. Мамина- Сибиряка «рельефно выступает особый быт Урала». И действительно: четкие зарисовки писателя, глубоко знавшего историю Екатеринбурга, его образные описания и меткие характеристики во многом помогают сегодня понять причины возникновения в городе многих значительных сооружений, ту социальную почву, на которой могли вырасти произведения зодчества, оставившие яркий след в архитектуре «азиатской столицы». Образы горных чиновников, военных, купцов и золотопромышленников, их нравы и быт талантливо описаны во многих произведениях Д. Н. Мамина-Сибиряка, в частности в повести «Пир горой». Охваченные «золотой лихорадкой», новоявленные владельцы крупных капиталов демонстрировали свое богатство: «В какие-нибудь два года уездный глухой городок сделался неузнаваем, точно его залила золотая волна. Везде строились большие дома, справлялись богатые свадьбы, веселье катилось широкой рекой». Однако золото не принесло городу ни больниц, ни библиотек, ни школ, ни благоустройства. Благотворительность купцов-старообрядцев проявилась лишь в пожертвованиях на строительство церквей да разве что городского театра. Специфические социально-экономические условия, в частности отсутствие достаточных ассигнований на строительство казенных зданий, и сосредоточение крупных капиталов в руках частных лиц привело к тому, что именно местные богачи построили в первой половине XIX века в Екатеринбурге сооружения, определившие архитектурный облик города. Побывавший в Екатеринбурге профессор Густав Розе, спутник знаменитого ученого Александра Гумбольдта, путешествовавшего по Уралу в 1829 году, писал, что в Екатеринбурге «улицы широки и прямы, деревянные дома по большей части одноэтажные, и поэтому занимают большое пространство. Между ними выдаются большие белые каменные дома, построенные вообще в очень хорошем вкусе и либо предназначенные для помещения казенных учреждений и для жилищ горных чиновников, либо принадлежащие более богатым местным обывателям. Дом, в котором мы жили, принадлежал русскому купцу, который, следуя национальным обычаям, носил длинный синий сюртук, опоясанный кушаком, и бороду; он отдал нам лучшие комнаты во втором этаже, с белыми оштукатуренными стенами, с карнизом, украшенным лепной работою из гипса, и со вкусом меблированные». Екатеринбургские купцы, располагая крупными капиталами, сумели привлечь для строительства своих усадеб одаренных архитекторов и художников, работавших в это время в Екатеринбурге, среди которых были и выпускники Академии художеств. С конца XVIII века в городе творили архитекторы Савва Хвостов, Семен Колокольников, Иван Николаев, а в XIX веке — К. Г. Турский, Э. X. Сарториус, А. Н. Спиринг. Крупным зодчим, оставившим яркий след в архитектуре Екатеринбурга первой половины XIX века, был Михаил Павлович Малахов (1781 —1842). Он родился на Украине в семье мелкопоместного дворянина. Детство и ранняя юность его прошли на Черниговщине, где он работал канцеляристом в Черниговском суде и на почте. Юноша рано проявил способности к рисованию и черчению. В конце XIX века Петербургская Академия художеств была уже мощной общерусской школой, воспитывавшей отечественных архитекторов в духе лучших традиций классицизма, определяющими чертами которого стали образы культуры Древней Греции и Рима. Лучшие из выпускников Академии проходили стажировку за границей, в основном во Франции и Италии, где зародился еще в середине XVIII века высокий стиль — классицизм. Возвратившись на Родину, первые академические «пенсионеры» стали основными проводниками и пропагандистами классических основ зодчества. Среди них были архитекторы И. Е. Старое, Ф. И. Волков, А. Н. Воронихин, которые стали впоследствии профессорами Академии художеств и подготовили целую плеяду мастеров русского классицизма. Именно в это время М. П. Малахов поступил в Академию, где учился под руководством И. Е. Старова. Успешно закончив обучение, он получил в 1801 году аттестат первой степени, серебряную медаль и шпагу, которой отмечались наиболее талантливые выпускники. С 16 декабря 1801 года М. П. Малахов начал работать в Петербурге в качестве «архитекторского помощника», сначала в медицинской коллегии, а затем в министерстве внутренних дел. Он участвовал в строительстве Медико- хирургической академии, лекционных театров и других зданий в Петербурге. Большое влияние на формирование молодого зодчего оказал А. Н. Воронихин, под руководством которого М. П. Малахов работал на строительстве знаменитого Казанского собора в Петербурге. А. Н. Воронихин, бывший крепостной графов Строгановых, был в то время уже одним из крупнейших русских мастеров классицизма, академиком Академии художеств. Казанский собор (1801 —1811)—вершина творчества знаменитого зодчего. Безусловно, участие в таком крупном строительстве явилось для М. П. Малахова большой школой. В 1805 году М. П. Малахов приехал на Урал, в Оренбург, где в течение 10 лет работал в качестве «казенного архитектора». Работа, очевидно, не приносила ему удовлетворения, в «оренбургский» период зодчим не было создано ни одного сколько-нибудь значительного произведения. Его внимание привлек Екатеринбург, в то время уже бойкий горный город, «живой узел» всех уральских горнозаводских связей. «Азиатская столица» сулила большие возможности для приложения творческих сил выпускника Академии художеств. 1 февраля 1815 года М. П. Малахов приехал в Екатеринбург и «по объявленному желанию» начал свою работу в качестве архитектора Екатеринбургских заводов. 27 лет работы в Екатеринбурге, где он жил до конца своих дней, стали годами наиболее плодотворной деятельности М. П. Малахова. Он проектировал и строил не только в Екатеринбурге. Больше ста построек, созданных по его проектам, украшают многие города и заводы Урала. Выпускник Академии художеств, прошедший столичную школу, стал истинно уральским зодчим. Он работал в тесном содружестве с главным архитектором Пермского горного правления академиком И. И. Свиязевым, позднее с А. 3. Комаровым, К. Г. Турским и другими известными мастерами архитектуры Урала. М. П. Малахов не только строил производственные, административные, гидротехнические сооружения, но и занимался планировкой промышленных комплексов, выезжал в качестве эксперта на Златоустовский, Каменский, Березовский, Воткинский и другие заводы Урала. С 1832 года, после отъезда в Петербург И. И. Свиязева, М. П. Малахов сменил его на должности главного архитектора Уральского горного правления. В содружестве с другими архитекторами он проектировал и строил многочисленные цехи и целые заводы, монументальные здания центров уральских городов. Екатеринбург не обманул надежд зодчего — работы действительно было много, работы разнообразной, истинно творческой. Заказы следовали один за другим — только в Екатеринбурге необходимо было вести огромную работу по осуществлению «высочайше апробованного» в 1804 году генерального плана города, а также строить самые разнообразные здания — административные, производственные, культовые, жилые... Огромен вклад М. П. Малахова в осуществление генерального плана Екатеринбурга, многие здания и сооружения города отмечены особым, «малаховским» почерком. Это лучшие постройки классицизма в Екатеринбурге: контора Верх-Исетского завода (1820) на территории завода, ансамбль госпиталя Верх-Исетского завода (1824—1826), горная аптека (1820—1821), реконструированное здание главного горного правления (1833—1835), собор Александра Невского (1838—1852) и другие. М. П. Малахов в 1834 году создал проект реконструкции городской плотины, по которому была сооружена новая ограда над плотиной, а также вокруг территории монетного двора, последняя — с нарядными воротами. На приплотинном участке по проекту М. П. Малахова был построен корпус гранильной фабрики (1833—1839) и другие производственные здания. Немало сделал М. П. Малахов для благоустройства городской территории, для придания «европейского» облика Екатеринбургу. По его замыслу была создана целая система зеленых бульваров: Главный проспект в 1835 году разделили на три части — две пешеходные и одна для проезда, и устроили бульвар для «публичных прогулок»; еще раньше, в 1819 году был разбит бульвар, соединивший город с поселком Верх-Исетского завода. М. П. Малахов много работал и по заказам екатеринбургских богачей — горных чиновников и купцов-золотопромышленников. При этом он руководствовался передовыми идеями русского классицизма, поэтому построенные им в Екатеринбурге жилые усадьбы и особняки стали подлинными произведениями архитектуры. М. П. Малахов плодотворно работал и как архитектор-педагог, создав в Екатеринбурге своеобразную архитектурную школу. Работы его учеников и помощников 3. Гуляева, И. Галкина, Ф. Полубникова и других отличались высоким профессиональным мастерством.
|
||||
|
||||