 |
|
|
||||
Каменная летопись города.
Первый генеральный план города был выполнен архитекторами И. Н. Николаевым и С. А. Колокольниковым в конце 1803 года. В 1804 году он был утвержден генерал-губернатором Пермской и Вятской губерний Модерахом. По плану предполагалось увеличение площади города примерно в два с лишним раза, преимущественно к юго- востоку, вдоль течения Исети, и к северо-востоку, туда, где имелись ровные участки земли, удобные для заселения. Территория города должна была увеличиваться в основном за счет земель казенных заводов — Екатеринбургского, Уктусского, Березовского, а также земель и лесов владельца Верх-Исетского завода Яковлева. В основу планировки была положена намеченная уже в XVIII веке система улиц меридионально-широтного направления, идущая от перекрестия Исети и заводской плотины. Предполагалось разбить всю территорию города на 335 жилых кварталов широкими и прямыми улицами, среди которых выделялся по ширине Главный проспект — по оси плотины (ныне проспект Ленина). Всего было намечено 34 улицы. Екатеринбург в будущем должен был представлять собой продолговатый четырехугольник, вытянутый с севера на юг, разбитый прямыми улицами на прямоугольные кварталы, также вытянутые с севера на юг. Исключение составляли только уже сложившиеся жилые образования радиального направления по течению Мельковки и на правом берегу городского пруда. Планировка центра по генеральному плану практически не менялась: по оси плотины проходил Главный проспект — широкая и абсолютно прямая улица, проходившая с запада на восток через весь город. В центре города размещался производственный комплекс, а также наиболее значительные здания: заводская контора, городской магистрат, арсенал, гостиный двор и другие, причем административные здания, арсенал и торговые ряды размещались на западной площади, а на восточную площадь выходили лишь корпуса и ограда монетного двора, обстроена она была жилыми домами. Генеральный план предусматривал создание второстепенных композиционных центров в виде площадей, равномерно включенных в систему прямоугольных кварталов рядовой застройки. В этом опять-таки сказалось влияние Петербурга, в регулярную планировку которого была включена целая система архитектурно оформленных площадей. Такая же тенденция была характерна и для других российских городов — Калуги, Ярославля, Костромы, Твери, генеральные планы которых составлялись и корректировались в первой половине XIX века. Работа над генеральным планом, осложненная бюрократическими проволочками и системой сословных привилегий, продолжалась более 25 лет. В 1810 году этот план был отправлен в Петербург, где начальник екатеринбургских заводов И. Герман должен был представить его министру финансов для утверждения царем. Однако в течение пяти лет генеральный план пролежал в канцелярии министерства финансов без движения. В 1815 году начальник екатеринбургских заводов просил министра финансов ускорить рассмотрение плана, так как он был крайне необходим для «приведения города в лучший порядок и для отвращения неудовольствия жителей от запрещения производить строения на неплановых местах». Одновременно в департамент горных и соляных дел поступила жалоба владельца Верх-Исетского завода Яковлева на «незаконные действия» горного начальства, посягающего на его частную собственность, и горному начальнику екатеринбургских заводов было предписано «немедленно прекратить строительство обывательских домов на принадлежащих Верх-Исетскому заводу местах и впредь воздержаться от всякого недозволенного простирания власти своей на заводы частных людей и их принадлежность». Горное правление должно было пересмотреть план и выяснить, «совместимо ли будет с пользою казны и заводов допустить между оными расширение города и нахождение в нем сальных, мыловаренных и других подобных сему заведений и не сделает ли сие какого- либо подрыва в заводском действии, особенно же истребление лесов». Из последнего документа можно сделать вывод, что, несмотря на привилегии, которые давались частным лицам, уже в то время была сделана попытка провести мероприятия по охране окружающей среды. Разногласия, возникшие вокруг нового плана Екатеринбурга, тормозили претворение его в жизнь. Горное правление поручило дальнейшую разработку и уточнение плана М. П. Малахову. Доработанный и дополненный новый генеральный план, в основу которого лег план 1804 года, был послан в Петербург и передан для уточнения в министерство внутренних дел. В то время все обязанности, связанные с планировкой российских городов, были возложены на архитектора министерства, коллежского советника В. И. Гесте — именно ему, опытному градостроителю, хорошо зарекомендовавшему себя на строительстве Петербурга и особенно Царского Села, было поручено «рассмотрение и переделывание городовых планов по всему государству». Начиная с 1810 года В. И. Гесте, по существу, возглавлял все градостроительное дело в России — все планы губернских и уездных городов, присылаемые в министерство внутренних дел, передавались ему для рассмотрения и исправления. В. И. Гесте внес в план Екатеринбурга некоторые поправки — привел в «регулярство» наружную черту города, высказал также замечания о том, что город выстроен «местами неосновательно, а ныне может быть переправлен с незначительной необходимой сломкой и переменой, но в случае дальнейшего запущения в устройстве города поправить оный будет весьма затруднительно». Отметил также, что центральные площади близ завода придают «сей сосредоточенной части города необходимую красоту и удобство» и что «новые кварталы местами приведены в регуляторство и назначены приходские площади с Церквами» . В таком виде план был представлен на «Высочайшее утверждение» и 22 февраля 1829 года утвержден. Он уже во многом отличался от предыдущего плана. Учитывая интересы господствующих классов — заводчиков, богатых купцов и духовенства, архитекторы были вынуждены внести в «идеальный» с равномерными кварталами план 1804 года значительные изменения. Так, огромная территория, занимающая добрый десяток кварталов, была выделена для строительства Ново-Тихвинского монастыря в юго-западной части города; а на северном склоне Вознесенского холма, где предполагалось разбить четыре жилых квартала, раскинулась уже к этому времени усадьба купцов-золотопромышленников Расторгуева и Харитонова. В утвержденном царем положении комитета министров о плане города Екатеринбурга было сказано: «приведение сего плана в исполнение должно быть постепенное, по мере обветшания зданий, следующих по оному к сломке, дабы не причинить жителям преждевременного расстройства, равно и прочие по тому плану поправки и перемены следует производить сообразно необходимой в них надобности и по мере приобретения к тому способу» 41. Уже в 1830 году, при «приведении плана в исполнение», обнаружились в нем неточности в размерах улиц и кварталов. М. П. Малахову было поручено выяснить причины этого несходства, он пришел к выводу, что несовпадение размеров кварталов и улиц объясняется, с одной стороны, неточным снятием копий с утвержденного плана, но, главным образом, тем, что при составлении плана 1829 года размеры улиц и кварталов измерялись «разной длины цепями, а не такой мерой, как ныне существует». После такого заключения чертежная екатеринбургских заводов под руководством М. П. Малахова приступила к уточнению плана. Был составлен новый генеральный план Екатеринбурга, утвержденный правительством 23 марта 1845 года. Составление генерального плана было большим шагом вперед в градостроительном развитии Екатеринбурга. Работа над ним продолжалась долгие годы, и за это время постоянно происходили изменения и уточнения, положительно сказавшиеся на формировании планировочной структуры и соответственно архитектурного облика Екатеринбурга. Недостатком генерального плана было то, что проектировщики рассматривали рост города просто лишь как результат увеличения численности населения, не учитывали развития промышленного производства в нем. Не было предусмотрено специальных зон для размещения новых предприятий, в то время как в начале XIX века в Екатеринбурге размещалось изрядное количество салотопенных, кожевенных, мыловаренных и прочих «ароматических» заведений, которые находились в непосредственной близости от жилья и доставляли немало неприятностей жителям города, загрязняя не только воздух, но и воду в Исети. Самые прогрессивные замыслы сковывала крепостническая система, архитекторы вынуждены были считаться с указаниями начальства, которое более заботилось об охране привилегий духовенства, крупного горного чиновничества, заводовладельцев, богатых купцов-салотопенников, чем о рациональности застройки города. Однако, несмотря на многочисленные препоны, архитекторы сумели воплотить в первом генеральном плане Екатеринбурга прогрессивные черты русского градостроительного искусства в сочетании с региональными особенностями развития городов горнозаводского Урала. В первой половине XIX века были построены здания, проникнутые общностью творческого подхода, которые сегодня являются наиболее яркими образцами архитектурного наследия Свердловска. В неповторимости облика каждого конкретного примера выступает единство стиля, видна глубокая связь с общерусской архитектурой данного периода, чувствуется влияние петербургской и московской архитектуры. И. Э. Грабарь, характеризуя различные направления архитектурных школ Петербурга и Москвы, отмечал, что «архитектура обоих городов шла двумя дорогами, имея общим только то приблизительное направление, которое обусловливалось стилистическими стремлениями эпохи... Вся Россия в архитектурном отношении есть именно либо Петербург, либо Москва. Все, что строилось на Руси в XVIII веке и на протяжении почти всего XIX, строилось либо петербургскими, либо московскими архитекторами. Исключение составляют только окраины, которые вообще к истории русского искусства отношения не имеют — Польша, Финляндия, Балтийский край, Кавказ да еще несколько отдельных городов, случайно находившихся в совершенно особых условиях. Архитектура всей остальной России непременно разбивается на два основных типа — на петербургский и московский». Наряду с созданием уникальных сооружений архитекторы много трудились и над созданием типовых проектов для застройки городов. В архитектуре русского классицизма была в известной мере осуществлена типизация массового строительства. Были разработаны типовые проекты как жилых, так отчасти и общественных зданий, служебных построек, а также разбивки кварталов, площадей, садов. К составлению образцовых проектов привлекались видные зодчие того времени. Распространение «Высочайше опробованных проектов» сыграло большую роль в улучшении архитектурного облика провинциальных русских городов. В застройке Екатеринбурга первой половины XIX века также использовались образцовые проекты. Городское управление получало альбомы «Высочайше утвержденных для частных строений фасадов». Это были «образцы строений», фасады которых, согласно принципам классицизма, отличались строгой симметрией, имели портик или фронтон в центре главного фасада. Стены гладкие, без вертикальных членений, имели лишь горизонтальные поэтажные тяги. Лепные украшения таких домов немногочисленны, чаще всего это барельефные вставки над окнами или сандрики. Нижний этаж, как правило, был рустован. Строго регламентировалась окраска домов. Чаще всего она была охристо-золотистая или желто-розовая, реже — светло-зеленая или серая в сочетании с белыми деталями. Дома по образцовым проектам строились из кирпича или дерева, с деревянными стропилами и перекрытиями, с оштукатуренными или обшитыми тесом стенами, со скатными кровлями, крытыми листовым железом. Если в планировочной структуре Екатеринбурга чувствуется влияние Петербурга, то в отдельных элементах застройки можно проследить влияние московской архитектурной школы, наиболее привлекательные черты которой проявились в разнообразных типах домов-особняков и городских усадеб. В отличие от Петербурга, где основой архитектуры были грандиозные городские ансамбли, в Москве классицизм проявил себя прежде всего в «малом мире», мире отдельного жилого дома, особняка, городской усадьбы. Облик Москвы в значительной мере складывался из сочетания бесчисленных усадебных владений и живописного, несколько беспорядочного характера городского плана. «Усадьба в городе» — одна из излюбленных тем московского классицизма конца XVIII и первой трети XIX века. Она занимает особое место в деятельности ведущих московских архитекторов — В. И. Баженова, М. Ф. Казакова, а позднее, после пожара 1812 года — О. И. Бове, Д. И. Жилярди, А. Г. Григорьева. Особенно большое влияние на застройку Екатеринбурга оказал тип московской усадьбы, «ампирного» особняка первой половины XIX века. В это время усадьбы Москвы приобрели более городской характер в отличие от грандиозных загородных резиденций конца XVIII века, что прежде всего сказалось на их размерах и планировке. Дома выносятся на красную линию улицы, фасадный фронт которой приобретает все большую жесткость, прямолинейность и определяет композицию всей усадьбы — дома становятся более компактными, приобретают облик ампирного особняка. В 10—30-х годах XIX века в русской архитектуре вырабатываются и новые мотивы, и пластические приемы фасадного убранства, которые можно увидеть в екатеринбургских зданиях. Здесь последовательно проявляется типовое начало, заложенное в самой структуре жилых зданий позднего классицизма. На фасаде варьируется набор повторяющихся типовых деталей, образующих систему пластических акцентов, направленных на то, чтобы подчеркнуть главную формообразующую роль гладкой нерасчлененной стены, композиционно объединить здание, придать осмысленность и органическую целостность его структуре. Тип городской усадьбы получил широкое распространение в жилой застройке Екатеринбурга. Уже тот факт, что в уральском городе начала XIX века подавляющее число каменных строений принадлежало частным лицам, говорит о том, что для Екатеринбурга были характерны не столько крупные градостроительные ансамбли, сколько небольшие уютные усадьбы, городские особняки. Они оказали большое влияние и на архитектуру сооружений общественного назначения, которые приобретали подчас камерный характер жилого особняка и были окружены зеленью садов, что еще более подчеркивало их сходство с городской усадьбой. Подобное влияние жилого особняка на административные здания можно увидеть и в московской архитектуре. Примерами таких зданий в Екатеринбурге могут служить горная аптека (ныне здесь размещается правление общества «Знание», проспект Ленина, 37), госпиталь ВИЗа (ныне больница, ВИЗ-бульвар, 1) и другие. Черты московской архитектурной школы можно найти в композиции екатеринбургских городских усадеб: наиболее представительные здания ставились в выгодных точках — на красной линии главных улиц и центральных площадей, имели общий масштабный строй, были компактны, небольшие по протяженности и, как правило, не выше трех этажей, а чаще двухэтажные с мезонинами. В соприкосновении двух полюсов русского классицизма в архитектурном облике Екатеринбурга первой половины XIX века нашли отражение различные стороны национального стиля, его многогранность и самобытность.
|
||||
|
||||