Знакомство с прошлым Свердловска лучше всего начать с городской плотины — там, где проспект Ленина пересекает реку Исеть. Это место рождения города, его колыбель.
Еще в начале 1721 года первый горный начальник уральских заводов капитан Василий Никитич Татищев вместе с мастеровыми выбрал на берегу реки Исети место для строительства нового завода и крепости. Вблизи было много руды и леса, и, кроме того, как писал В. Н. Татищев в Петербург, «здешнее место стало посередине всех заводов».
Отправив в феврале 1721 года проект нового завода в Берг-коллегию, горный начальник, не дожидаясь ответа, приказал набирать работников, готовить площадку, завозить нужные материалы. Однако в мае 1721 года пришел ответ из Берг-коллегии: строить новый железный завод пока не разрешали. Кроме того, по ложному доносу заводчиков Демидовых над Татищевым началось следствие, которое вел генерал В. И. Геннин, назначенный в 1722 году горным начальником.
Геннин поддержал план Татищева о строительстве нового завода, и весной 1723 года вновь ожили пустынные берега Исети: сюда пришел из Тобольска полк солдат, согнали крестьян из разных деревень и сел, прислали плотников, каменщиков, плотинных и доменных мастеров...
Летом 1723 года Исеть перегородили стосаженной плотиной. А рядом с ней по обоим берегам реки построили «фабрики» — цехи нового железоделательного завода.
Несмотря на то что В. Н. Татищев в это время уже не был горным начальником, именно он являлся непосредственным руководителем строительства, фактически выполняя обязанности и начальника строительства, и главного архитектора, и главного инженера.
В ноябре 1723 года начали работать первые молотовые. И именно пуск завода историки считают временем рождения города, названного по имени жены Петра I Екатеринбургом. Екатеринбург родился как город-завод. Около плотины стояли доменные печи, медные плавильни и разные «фабрики» — укладная, жестяная, колотушная, кузнечная, проволочная и другие. Временами количество работающих «фабрик» доходило до 40. Это был целый металлургический комбинат, как мы бы сейчас сказали. Недаром Екатеринбургский завод считали в XVIII веке самым крупным не только в России, но и в Европе.
Екатеринбург был также и городом-крепостью. Для защиты от набегов башкир завод и поселок при нем обнесли палисадом, за которым шел вал и глубокий ров. У крепости было шесть бастионов и четыре полубастиона. В западном бастионе находились главные ворота, а над ними бруствер с амбразурой, откуда выглядывало дуло чугунной пушки. Тут же висел медный колокол «для бою часов в ночное время».
В крепости кроме заводских строений находились горная канцелярия, школа, церковь, торговые ряды, дома для мастеровых и других работных людей.
В 1725 году при Екатеринбургском заводе открыли монетный (или платный) двор, где в первые годы чеканили оригинальные медные монеты — платы, имевшие четырехугольную форму.
А еще через год, в 1726 году, начала работать гранильная мастерская, которая дала начало современному заводу «Русские самоцветы». В гранильной мастерской (позднее гранильной фабрике) екатеринбургские камнерезы и гранильщики изготовляли известные на весь мир изделия из уральских камней.
Вот какое впечатление произвел город Екатеринбург на Д. И. Менделеева и его спутников, побывавших на Урале в самом конце прошлого века:
«Екатеринбург называют столицей Урала. Нельзя сказать, чтобы он производил впечатление, соответствующее названию. Правда, город большой, но какой-то унылый, как будто он обстраивается и как будто разрушается. Особенно неприятное впечатление производит набережная городского пруда. Около пруда маленький сквер, который почти без всякого присмотра.
В городе довольно много больших, хороших построек, но нет жизни, нет движения. Возьмите театр, он имеет вид заброшенной конюшни. Его фундамент бурьяном порос, между тем он находится на главной улице».
Почти ничего не осталось теперь от строений XVIII века. В 1964—1965 годах старинную плотину реконструировали: расширили, одели в бетон и гранит. А на месте старого Екатеринбургского завода появился Исторический сквер. Широкие гранитные лестницы спускаются к берегам Исети, тоже одетой в камень.
Кроме зеленых насаждений, в сквере устроена Геологическая аллея — здесь собраны крупные образцы различных горных пород, рассказывающие о богатствах уральских недр. Как памятники прошлого здесь оставлены старинная стена, водонапорная башня, ворота с фонарями. Частично бывшие заводские цехи (правда, постройки не XVIII, а XIX века) будут восстановлены, и в них со временем разместится музей истории города. Кроме того, на территории Исторического сквера появятся памятники и барельефы, рассказывающие о революционных и трудовых событиях Екатеринбурга — Свердловска. Исторический сквер будет крупнейшим мемориальным ансамблем города.
А теперь пройдем немного по проспекту Ленина на запад и остановимся перед домом 26, в котором в настоящее время находится Уральская государственная консерватория. Еще в 1723 году на этом месте появился мазанковый дом, побеленный известью и крытый тесом. В нем находилась горная канцелярия (Сибирский обер-бергамт), в которой работали основатели города, организаторы горного дела на Урале — В. Н. Татищев и В. И. Геннин.
В 1736 году вместо мазанкового дома начали строить каменное здание. Кирпичную кладку закончили в 1739 году, а отделку фасада и внутренних помещений в 1741 году. Этот двухэтажный дом с высокой крышей на «голландский манир» был первым каменным зданием города после заводских строений. Наконец, в 30-х годах XIX века по проекту архитектора М. П. Малахова надстроили третий этаж и появились два четырехколонных портика.
В течение почти двухсот лет в этом здании находился центр по управлению горными заводами Урала и официальная резиденция главного горного начальника.
А неподалеку от горной канцелярии, или горного правления, на Набережной рабочей молодежи, 3, находится красивый особняк, который с первой половины XIX века был личной резиденцией главного горного начальника.
Эти архитектурные памятники напоминают нам о тех временах, когда Екатеринбург был оригинальной столицей каторжного горного царства, вся жизнь которого строилась по специальному уставу.
Еще Мамин-Сибиряк отмечал, что «это было настоящее государство в государстве... Тут были свои законы, свой суд, свое войско и совершеннейший произвол над сотнями тысяч горнозаводского населения... Это было ужасное время беспримерной судебной волокиты, бесправия, шпицрутенов, плетей и всякого другого «пристрастия», какое немыслимо даже при большом осадном положении, точно Екатеринбург стоял на охваченной мятежом и междоусобной бранью территорией. Всего интереснее, что все эти драконовские законы сопряжены были воедино для вящего преуспевания несчастного русского горного дела, и под их давлением творился крепостной кромешный ад в рудниках, на заводской огненной работе и на фабриках».
Во главе этого каторжного горного царства стоял главный горный начальник, который обладал огромной властью — он был полным хозяином над заводами с крепостными рабочими, он вершил суд, назначал должностных лиц, выполнял обязанности городничего, был командующим горными войсками и имел множество других прав. Он обладал властью более широкой, чем пермский губернатор. Недаром в первой половине XIX века горный начальник генерал В. А. Глинка говорил про себя, что он царь и бог Уральского хребта.
Первая половина XIX века — период наивысшего «расцвета» Екатеринбурга как горной столицы Урала.
Это же время называют и «золотым веком» города. Именно в первые десятилетия XIX века на Урале и в Сибири были найдены богатые и многочисленные месторождения золота. Тогда же открыты уральская платина, уральские изумруды, уральские алмазы.
Огромные богатства стекаются в столицу Урала. Город застраивается новыми каменными зданиями, принадлежавшими промышленникам и купцам. Это отражается на внешнем облике города, который производит на многих русских и иностранных путешественников хорошее впечатление. Так, например, Э. Сибиряков в письме к редактору одного из журналов писал в ноябре 1843 года: «...Екатеринбург, красивый, многолюдный и лучший из городов во всей Сибири, расположен на р. Исети... Он обстроен и обстраивается весьма многими прекрасными каменными зданиями, принадлежащими казне, а большей частью частным людям». А английский путешественник Аткинсон, посетивший Екатеринбург в 1847 году, отмечал: «Город этот... наружностью своею производит впечатление. Кроме восьми церквей, украшающих город своими многочисленными главами, значительное число частных зданий выстроены в таком изящном стиле и с таким вкусом, что могли бы с полным правом занять место в каждом большом европейском городе».
Мамин-Сибиряк, уезжая в августе 1881 года с Урала в Москву, писал в своих путевых заметках: «Мне случилось в последний раз безвыездно прожить
в Екатеринбурге около четырех лет, в течение которых я настолько привык к этому городу и сроднился с ним, что минута расставания была более чем тяжела. Поезд отходил в 12 часов дня. В последний раз взглянув на картину города, как на ладони раскинувшегося на протяжении нескольких верст, я в сотый раз залюбовался этой великолепной панорамой домов, садов, церквей и точно гревшегося на солнышке Новодевичьего монастыря; что-то полное деятельности, энергии и предприимчивости чувствовалось в этой картине города, с 30-тысячным населением, заброшенного на рубеж между Европой и Азией... Вообще среди русских городов по красоте своего местоположения Екатеринбургу принадлежит не последнее место...»
Конечно, не нужно забывать и об острых социальных контрастах старого Екатеринбурга: о немощеных, утопающих в грязи улицах, где жила городская беднота, о домах-развалюхах, о невозможных санитарных условиях... Тот же Мамин-Сибиряк в своем очерке «Город Екатеринбург» писал о «бессовестной эксплуатации народного труда», о горном деле, которое «велось самым жестоким образом, как своего рода египетские работы...».
От XIX века город получил в наследство несколько замечательных памятников архитектуры — роскошных дворцов екатеринбургских промышленников и купцов. Одним из первых таких дворцов и, пожалуй, самым интересным в архитектурном отношении является дворцовый ансамбль Расторгуева — Харитонова. Сейчас в нем находится Свердловский городской Дворец пионеров (ул. Карла Либкнехта, 44).
Комплекс зданий состоит из главного корпуса, нескольких флигелей, ворот с красивыми решетками. Все это вместе с большим садом, прудом, лестницами и беседками образует единый архитектурный ансамбль. Дворцовый комплекс строился в течение нескольких десятилетий, в основном в первой четверти XIX века.
О «харитоновском» дворце ходит много былей и небылиц. Легенды рассказывают о подземельях, где прикованные цепями крепостные чеканили фальшивую монету, о подземных ходах, выходящих в сад и на берег пруда, о замурованных в стенах дворца жертвах.
Именно этот дворец и описан Маминым-Сибиряком в его романе «Приваловские миллионы»: «Приваловский дом стоял на противоположном конце той же Нагорной улицы, на которой был и дом Бахарева. Он занимал собой вершину горы и представлялся издали чем-то вроде старинного кремля. Несколько громадных белых зданий, с колоннами, бельведерами, балконами и какими-то странной формы куполами, выходили главным фасадом на небольшую площадь, а великолепными воротами, в форме триумфальной арки,— на Нагорную улицу. Непосредственно за главным зданием, спускаясь по Нагорной улице, тянулся целый ряд каменных пристроек, тоже украшенных колоннами, лепными карнизами и арабесками. Сквозные железные ворота открывали вид на широкий двор, со всех сторон окруженный каменными службами, конюшнями, великолепной оранжереей. Это был целый замок в помещичьем вкусе; позади зеленел старинный сад, занимавший своими аллеями весь спуск горы».
Имя первого архитектора, который начал строить ансамбль Расторгуева — Харитонова, до сих пор неизвестно. В 30-х годах XIX века в достройке этого ансамбля принимал участие талантливый зодчий М. П. Малахов. По его проектам в Екатеринбурге было построено еще несколько зданий: комплекс больницы Верх-Исетского завода (Визовский бульвар, 15), горная аптека (ныне общество «Знание»), так называемый «дом Малахова» и другие.
К архитектурным памятникам XIX века относятся и другие здания. Это старый городской театр, построенный в 1847 году по проекту архитектора К. Г. Турского (ныне кинотеатр «Октябрь», пр. Ленина, 43), «Рязановские» особняки по ул. Куйбышева, 63 и 65, так называемые «дома Ошуркова» по ул. Чапаева, 3 и 5, и другие.
Довольно своеобразен, хотя в архитектурном отношении и не представляет особой ценности, дом купца Севастьянова (ныне Первый Дом Союзов, пр. Ленина, 35). Он построен архитектором А. И. Падучевым с использованием мотивов мавританской и готической архитектуры, отличается известной эклектичностью и показной помпезностью.
После отмены крепостного права Урал, заводы которого держались на крепостном труде, теряет свою былую славу. Поэтому Екатеринбург как горная столица несколько блекнет. Уральское горное правление продолжает существовать, но прежней силы и власти уже не имеет. В конце XIX — начале XX веков Екатеринбург развивается главным образом не как административный, а как промышленный и торговый центр. Возникают новые отрасли производства, появляются модные магазины, крупные торговые склады. Политические и хозяйственные изменения в городе оказали влияние и на его архитектуру. Строятся здания делового характера и личные дома купцов и промышленников, которые несут на себе отпечаток нового, капиталистического времени.
Екатеринбург середины XVIII века
Исторический сквер
Здание бывшего Уральского горного правления
Дом главного горного начальника
Дворец Расторгуева-Харитонова
Здание первого театра Екатеринбурга
"Рязановский" особняк
Дом Севастьянова
К содержанию
