В истории любого региона есть неповторимые особенности, которые можно выразить в каких-то символах и знаках. Пермская губерния была сродни двуглавому орлу российского герба: также обращены в разные стороны Пермь и Екатеринбург - «две столицы», олицетворяющие собой важнейшие приобретения послепетровской России: промышленность и бюрократию. Оба города появились на карте России почти одновременно. Екатеринбург, построенный в 1723 г., изначально задумывался как город-завод, откуда будет управляться вся горнорудная промышленность Урала. Крупное металлургическое производство и близость горной администрации способствовали бурному росту населения и процветанию города. Иное дело Пермь. Когда в 1724 г. на речке Ягошихе был пущен медеплавильный завод, никто и не догадывался о тех переменах, которые предстоят ему совсем скоро. После Пугачевской войны Екатерина II провела реформу административно-территориального деления государства, вследствие которой в 1781 г. образовалась Пермская губерния. Скромный Ягошихинский завод, переименованный в Пермь, был назван ее столицей. Екатеринбургу же отвели роль скромного уездного городка.

Одна из интереснейших интриг уральской истории: живой, быстро растущий, торговый и промышленный, de facto столичный Екатеринбург против навсегда провинциальной, сонной и унылой, чиновничьей Перми - столице de jure. Пермь и Екатеринбург, подобно большинству городов мира, рождением своим обязаны рекам. Но как по-разному они их использовали. Для Екатеринбурга Исеть - источник энергии, начиная от ВИЗа она была перекрыта плотинами казенных заводов и более скромными купеческими предприятиями. Этот город -труженик, он давал и по сей день дает работу тысячам людей. Пермь радовала глаз красотой пейзажа, но время в ней долгое время стояло на месте. Главное в Перми - Кама: она и судоходная артерия, и предмет эстетического любования. Отсюда разница в планировке городов: Екатеринбург рос равномерно от центра к окраинам, как бы подчиняясь центробежной силе; Пермь, напротив, растянута вдоль набережной, чтобы эффектно предстать пред взором путешественника.

Отличия между главными уральскими городами сразу бросались в глаза. Ф. Ф. Вигель записал о Перми в 1805 г.: «Это было не царство, как Казань и Астрахань, не княжеский удельный город, даже не слобода, которая распространяясь, заставила посадить в себя воеводу, это было пустое место, которому лет за двадцать перед тем велено быть губернским городом: и оно послушалось, только медленно». Ничего не изменилось и по прошествии десятилетий: «Пермь в продолжении почти пятидесяти лет нисколько не улучшилась, не распространилась. С первого взгляда город представляется обширным; но как скоро вы въедете во внутренность его, увидите какую-то мертвенную пустоту. Пермь - городок порядочный, но безжизнен, торговли и промышленности в нем почти нет, грамотности много, образованности не бывало. Пермь тиха, безмятежна; жизнь в ней ровненькая, без бурь, только с крошечными страстишками» (П. И. Мельников - Печерский). О Екатеринбурге тот же Вигель говорит совсем в ином тоне: «Екатеринбург не был ни старик, как Кунгур, ни мальчик, как Пермь, в нем было чувствительно недавнее, но не вчерашнее». «Несмотря на то, что этот город является уездным, он превосходит столицу губернии по величине и богатству, - читаем в записках другого путешественника. - Внешне город очень напоминает богатые европейские города. Великолепные каменные здания многих купцов могли бы украсить иную европейскую столицу, а богатейшее внутреннее убранство говорит о благосостоянии владельцев». Но при всей разнице внешнего облика Перми и Екатеринбурга еще более впечатляющим казался контраст между людьми, эти города населяющими, точнее между теми слоями общества, которые принято называть «образованными».

В Пермской губернии не было крупного помещичьего землевладения, экономика региона держалась на горной промышленности и снабжении заводов необходимыми припасами и продуктами. Территория губернии делилась на две части: промышленную и сельскохозяйственную, находившихся под управлением, соответственно, горной и гражданской властей. Главный горный начальник и губернатор являлись друг для друга естественными соперниками за власть и влияние. В дореформенное время популярен был рассказ о словесной перепалке между «первыми лицами» края губернатором И. И. Огаревым и горным начальником В. А. Глинкой: «Кто-то из чиновников в присутствии Огарева намеренно преувеличил власть Глинки. Огарев возразил: - Он -начальник только хребта, а я - всей шкуры. Глинка в долгу не остался и отпарировал: - «За то хребет-то здоровый, по пяти губерниям растянулся». «Высшее общество» обоих городов состояло исключительно из чиновников и военных, а различия в менталитете горнозаводской и губернской бюрократии делали Пермь и Екатеринбург столь непохожими.

Административной столицей «горного царства» являлся Екатеринбург, в нем располагались резиденция Главного горного начальника заводов Хребта Уральского и ряд производств первостепенной важности: гранильная фабрика, монетный двор, лаборатория для переплавки драгоценных металлов и т.п. «Обыкновенно в летние месяцы город приходил в особенное движение; это было время, когда выпущенные из Горного института молодые офицеры приезжали из Петербурга для занятия должностей на заводах и рудниках. Вся эта молодежь обыкновенно останавливалась в Екатеринбурге на несколько дней и проводила время очень весело: для них давались балы, обеды, вечера, домашние спектакли, устраивались катанья и пр.». Корпус горных инженеров был своего рода элитой горнозаводского общества. Большинство русских горных инженеров обладали независимым умом и способностью принимать самостоятельные решения, из их среды вышло немало ученых и изобретателей. Кроме того, горный инженер - человек светский. Горный институт старался не только «привлечь преподавателей, считавшихся первыми авторитетами в науках», но и привить своим воспитанникам «вкус к изящным искусствам и чувство хорошего тона», там процветали «музыка, пение, рисование, театр, фехтование, танцы и пр.». Приезжая на место службы, инженеры привносили в провинцию совершенно несвойственную ей атмосферу.

Иная обстановка царила в стане губернского гражданского управления: «Как всякий провинциальный город, Пермь ничем не отличалась от других городов. Жизнь каждого обывателя была на виду и, в случае уклонения от известного шаблона, подвергалась бесконечным пересудам. Мелкие чиновники - а их было большинство - старались подрожать по мере сил начальству и избегать того, чего начальство не любит. В городе не было никаких культурных развлечений. По вечерам обычно собирались в гости друг к другу, где мужчины играли в карты, а женщины перемывали косточки своим ближним. Все старались до мелочей подрожать другим, и потому жизнь была однообразна и скучна». Не понаслышке знакомый с российской губернской бюрократией А.И. Герцен писал, что «чиновничество -класс необразованный, голодный, не умеющий ничего делать, ничего не знающий, кроме канцелярских форм». Нелицеприятна оценка пермских чиновников, данная человеком противоположного Герцену политического лагеря, флигель-адъютантом С.А. Юрьевичем: «О здешнем обществе говорить нечего: тут живут одни чиновники, которых мы видели только при представлении, а их жен и дочек, в шляпках и чепцах, мельком, при выходах и при выездах, мало миловидных лиц: две-три фигурки на весь город». Известное оживление в общественную жизнь вносили только политические ссыльные, в духе М. М. Сперанского или «польских патриотов», и разного рода чудаки.

Сказывалась провинциальность Перми и в восприятии иностранцев. «Когда я ходил по городским улицам, - вспоминал М. Кастрен, - все останавливались и с удивлением смотрели на мою иностранную фигуру; и не раз приходилось слышать: «Кто такой?», - или: «Такого прежде не бывало». Одна старая баба прямо у меня под носом сказала своему соседу: «Плюнь!». Ни один из путешественников в Екатеринбурге с подобным отношением к себе не сталкивался.

Но при всех различиях между горными инженерами и статскими губернскими чиновниками нельзя не признать их в равной степени сильного влияния на другие слои городского населения и, в первую очередь, на купечество. Богатые люди в Екатеринбурге были связаны либо с заводом, либо со степью, а чаще с тем и другим одновременно. Екатеринбургское купечество торговало скотом и металлами, производило мыло и кожи, подряжалось при заводах на поставки припасов. В губернской столице «первые капиталисты» - судовладельцы. Их основной бизнес - грузовые и пассажирские перевозки по Каме. В Перми «обыкновенная жизнь первостепенных купцов почти не отличалась от жизни богатых чиновников»: купцы строили каменные дома по «образцовым фасадам», заводили возле них небольшие садики из местных деревьев и кустарников, носили «немецкое платье» и «в обхождении старались подражать чиновникам, имея с ними частное обращение». Все сказанное справедливо и для Екатеринбурга, несмотря на традиционный консерватизм местного старообрядчества. Так, если в 1820-е гг. общественный театр «вызвал большое возмущение «бородачей», которые приходили в ужас от развлечений, где женщины принимают активное участие», то уже через двадцать лет старообрядцы сами устраивали у себя домашние представления и финансировали строительство здания для театра с профессиональной труппой, многие пристрастились к чтению светских книг. Отмена крепостного права и реформы Александра II для России и, в частности, для Урала оказались своего рода водоразделом между двумя эпохами. Пермь постепенно начала просыпаться от многолетней спячки, а Екатеринбург вследствие кризиса горной промышленности терял прежнее значение. Следы произошедших перемен мы и сегодня можем наблюдать в архитектурном облике городов. На улицах Перми нет интересных памятников классицизма, а ротонда, поставленная к приезду Александра I в 1824 г., или здание Благородного собрания ни в какое сравнение с шедеврами М. Малахова не идут. При этом исторический центр Перми напоминает Петербург времен капиталистической застройки, известный нам по прозе Ф. Достоевского. Екатеринбург же некоторыми своими усадьбами мог бы украсить и «северную Пальмиру», но в пушкинское время. Все это говорит о том, что нашему городу лучше жилось до отмены крепостного права, а Перми - после. Перемены в губернской столице не ускользнули от внимания Д. Мамина-Сибиряка: «Пермь совершенно преобразилась: мощеные улицы и целые кварталы прекрасных домов, берег уставлен пристанями и складами, очень живое место, и работа здесь действительно кипит». Культурная и общественная жизнь «обеих столиц» стала больше похожей на большинство городов пореформенной России: просвещенное купечество во главе полноправного самоуправления, научные общества, подвижничество интеллигенции, театры, музеи, библиотеки.

Во второй половине XIX в. острая политическая борьба двух городов за лидерство в регионе продолжилась. Узловые точки этой борьбы - направления путей сообщения и учреждение первого на Урале высшего учебного заведения. Екатеринбург активно и с успехом отстаивал выгодные для себя направления железных дорог, оказавшись связующим звеном между Пермью на севере, Омском на востоке, Москвой на западе и Сибирской дорогой через Челябинск на юге. Пермь, в свою очередь, делала акцент на взаимодействии речного и рельсового транспорта -неслучайно одна из основных железных дорог прошла прямо по набережной. Екатеринбург же вынашивал проекты превращения Исети в судоходную реку еще со времен Глинки, а перед самой мировой войной эта тема выносилась на суд правительства России, но стать портом нашему городу не было суждено.

В 1911 г. Екатеринбург выиграл у Перми спор за право основать первое на Урале высшее учебное заведение, а в 1914 г. император Николай II подписал соответствующий указ. «Печальное состояние уральских горных заводов, - говорилось в записке Екатеринбургской городской Думы, -объясняется недостатком здесь людей знания, что составляет сильный тормоз на пути развития горной промышленности». И далее: «Государственное значение Урала определяется не наличием сельского хозяйства на нем, - аргументы Перми, - а развитием горнозаводской промышленности, заботы о которой должны быть на первом плане». И вот ирония судьбы: война помешала амбициозным планам екатеринбуржцев, недостроенное здание Горного института еще долго гнило в центре города, а пермяки учредили у себя университет вопреки всем обстоятельствам на личные деньги богатого судовладельца Мешкова.

Революция и Гражданская война разрушили старое административно-территориальное деление России. На передний план вышло военно-стратегическое значение городов, и Екатеринбург здесь мог дать фору любому. В январе 1918 г. Уральский съезд советов объявил его «центром Урала», затем уже после большевиков в августе 1918 г. в нашем городе было образовано Областное временное правительство Урала, в сентябре Екатеринбург оспаривал у Омска право стать резиденцией Директории, а когда последнюю сверг адмирал Колчак, город начали готовить для ставки Верховного Главнокомандующего. В июле 1919 г. Екатеринбург снова перешел к красным, и вскоре здесь расположилось Уральское бюро ЦК ВКП(б). Как видим, при всей чехарде властей неизменным остается восприятие Екатеринбурга как главного города в регионе. Точку в его вековых претензиях на роль столицы поставил 1923 г. - образована Уральская область с центром в Екатеринбурге, остальные крупные города, такие как Пермь, Челябинск, Тюмень, заняли подчиненное положение.

Во времена сталинской индустриализации Свердловск - столица Большого Урала и один из ключевых городов угольно-металлургического центра Урало-Кузбасс. Уралмаш, Магнитка, Челябинский тракторный - этапы превращения Урала в один из крупнейших в мире промышленных центров, и управлялись все эти грандиозные стройки из Свердловска. Уральскую область превращали в «становой хребет обороны страны», в «мощный хозяйственный комбинат, где административные границы обеспечивали внутреннее кровообращение руды, леса, угля, овса, хлеба». Во времена первых пятилеток региональным властям были даны очень большие полномочия (как тогда говорили - «мандаты») в управлении народным хозяйством, но к середине 1930-х гг. политика поменялась. В 1934 г. началось разукрупнение областей, а 3 октября 1938 г. образована Молотовская область со столицей в городе Молотов, он же Пермь. На том завершилась более чем полуторовековая история соперничества Перми и Екатеринбурга, дальнейшая судьба этих городов развивалась независимо друг от друга.

Пермь. 1819 г. Рисунок А.Е.Мартынова


Екатеринбург. Сер. XVIII в. Рисунок М.Леспинасса


Пермь. Ротонда, поставленная к приезду в город императора Александра I


Екатеринбург. Вид на городской пруд


Пермь. Летнее помещение биржи


Екатеринбург. Станция Екатеринбург I железной дороги Пермь - Екатеринбург


Пермь. Церковь Марии Магдалины