 |
|
|
||||
Герман Метелев: Когда общаешься с Германом Селиверстовичем, которого критики называют «художником с апостольской верой в искусство», понимаешь, что ничего случайного в мире не бывает. Все - знаково. Его мастерская, например, расположена на углу Декабристов-Восточной, как раз в том месте, где когда-то была городская застава, а окна мастерской выходят на Сибирский тракт - «улицу, идущую через всю Россию». Г.М.: «Я еще помню пограничные столбы - высотой в три этажа, между которыми когда-то был шлагбаум. Нынешние столбы - их точная, но сильно уменьшенная копия. Однажды я как художник ставил спектакль в Томске, выходил там на Сибирский тракт и думал: вот 2000 километров по прямой - и дома. Совсем близко от мастерской - Метеогорка. Не знаю почему, но в детстве мы называли ее Лысой, хотя деревья росли там так же густо. В обед мы выбегали на угол Мамина-Сибиряка и смотрели: если над Лысой собрались тучи - будет дождь. Примета такая». Художники, на оперативку! Еще Метелева роднит с городом некоторая суровость характера и то, что оба они - труженики. Метелев не верит в удачу, он говорит: «Дотерпеться до везения» и «Насколько вытерпишь -настолько и повезет». Говорит, что, если бы не был художником - стал бы печником, плотником, работал бы с металлом. Г.М.: «Я избегаю громких слов: «творчество» и «вдохновение». Это все работа. Удел человека -работать. Делать хорошо дело, которым он занят. Любое дело. С этой точки зрения - вдохновения нет. Есть предчувствие, а путь длится годами. Я и тяжелой работой никогда не брезговал. Во время социализма делал очень серьезные заказы, например отделку Дворца молодежи. Где-то в конце 7О-х мы со скульптором Антоновым работали над отделкой цирка. Леса, руки мерзнут, мысли мерзнут. Проект курировал Ельцин. Нас часто вызывали к нему словами: «Художники, на оперативку». Мы как были, в касках, так и шли. По-моему, у нас единственных не возникало никаких производственных вопросов». Сам себе памятник На вопрос, какие особенно памятники он любит в городе, Метелев только улыбается. Г. М.: «Да я сам уже памятник, столько при мне здесь изменилось. Вот напротив университета Яков Михайлович стоит, там, куда он пальцем показывает, прямо на месте университета в конце 40-х располагалась пивная в виде ротонды, деревянная такая, «Американка» называлась. Их много тогда в городе было. Вместо столов - огромные пивные бочки, закуска нехитрая. Меня туда как-то дядя завел. А народ после войны страшно пил, кто от горя, кто от радости, изувеченных много. Рядом с «Американкой» (на углу Ленина-Тургенева} булочная стояла, где я в войну в 6 утра очередь за хлебом занимал. А рядом - швейный цех, где шили военное обмундирование. Моя мама этим цехом заведовала, и я много времени провел, поджидая ее в большом ящике с лоскутами. Для меня война - это прежде всего война в тылу: усталость, голод, безграничное терпение окружающих людей. Разруха, карточки... Мы даже в войнушку с друзьями играли настоящим боевым оружием, миномет один раз нашли». Фашисты - тоже люди Еще одно памятное место для Германа Метелева - Дом промышленности, напротив которого после войны он жил с мамой. Г.М.: «Дом тогда не был достроен. То есть по Малышева фасад уже имелся, с улицы Мамина-Сибиряка - тоже. А вот по Луначарского его доделать не успели, и шел он ступеньками, убывая по направлению к Ленина. Его двухэтажный отсек перекрыли крышей, и там держали пленных немцев, которые занимались здесь строительством. Мы, дети, постоянно туда бегали, потому что у немцев за хлеб и сигареты можно было выменять зажигалки, перочинные ножи. Я помню, они к нам хорошо относились, потому что у многих дома остались семьи. И строителями немцы были отменными, А горожане тогда уже понимали, что эти простые солдаты - мало в чем виноваты». Эклектика как надежда на выживание Художник - это стиль. Единственным приемлемым стилем для отражения окружающего и своего внутреннего мира Метелев считает эклектику. Это и роднит его с Екатеринбургом, который, по мнению художника, изначально вырос из идеи совмещения несовместимого. Г.М.: «Любой чистый стиль рано или поздно приходит к смерти, поэтому для меня Ленинград, где я учился и прожил 10 лет, - город мертвый. Он завершен как эстетическое явление. А эклектика - всегда попытка найти что-то новое. Екатеринбург - город эклектичный. Такой вечный пацан. У него всё еще впереди, и, может быть, поэтому он мне близок. Хотя в последнее время из-за рекламы, высотного строительства тот образ города, который я любил (купеческо-заводской), начинает размываться и ускользать. То есть с одной точки он сдвинулся - к другой еще не пришел».
|
||||
|
||||
