посмотреть все статьи

23 ступени вверх

Светлана Долганова. Фото Николай Боченин
Статья опубликована в журнале "Новый Град", №4, 2003г.

«23 ступеньки вниз». Все знают это выражение. Именно 23 ступени было на лестнице, по которой спускались Николай и его семья в комнату расстрела. Именно 23 года царствовал последний российский император. «Бывают странные сближенья», - написал Пушкин. Именно 23 гранитные ступени винтовой лестницы станут символом екатеринбургского Храма-на-Крови, храма Всех Святых, в земле Российской просиявших. 23 ступени вверх. Дорога к будущему России, которая, может быть, начинается именно здесь.

Мы стоим с Григорием Васильевичем Мазаевым, главным архитектором Свердловской области, на символических ступенях. Рядом изваянные в бронзе император, императрица, наследник и четыре великие княжны. Все близко, будто было вчера. Времена снова сошлись в одной точке. Как тогда, в июльскую ночь 1918 года. Я считаю ступени, их действительно 23.

- Мы сразу знали, что здесь будет памятник, - говорит Григорий Васильевич. - Еще тогда, в 99-м году, когда только начали говорить о том, что надо строить храм. Большая роль в строительстве храма принадлежит министру строительства Александру Владимировичу Карлову. Он сам строитель. Все прекрасно понимает, во всем великолепно разбирается. Фактически он и возглавил строительный штаб. Александр Владимирович очень четко и жестко всем руководил.
На стройке лирика вообще неуместна. Именно благодаря ему мы смогли двигаться в усиленном темпе.
- У правительства было свое мнение, как должен выглядеть храм, в каком стиле его надо строить?
- Абсолютно никакого, - качает головой Мазаев. - И у нас не было определенного мнения. Сначала вообще хотели храм сделать в стиле классицизма. Первые эскизы такими и рисовали. Но классицизм – это очень жесткий стиль. Нарисовал ступеньку, и уже ясно, что будет сверху. И тогда обратились к неорусскому, или, лучше сказать, русско-византийскому стилю. Он допускает больше свободы. И потом, этот стиль был любимым у Николая II. Он его пропагандировал как государственный. Огромное количество храмов, общественных зданий тех лет в Москве, Санкт-Петербурге, на юге России было построено именно в неовизантийском стиле. Как-то незаметно и пришли к мысли, что, раз строим храм в память Николая II, надо выбрать именно этот стиль.

- Вообще, архитектурный проект все время трансформировался,
- продолжает Григорий Васильевич.
- Сначала была идея построить колокольню, но она сбивала симметрию.
Получалось, что собор будет по-разному восприниматься с магистрали и сбоку. Стало ясно, что такой храм должен быть центрально-симметричным и фиксировать место, как точка. Поэтому от колокольни быстро отказались и пришли к крестово-купольному классическому решению. С местом строительства сразу все было ясно. Вообще это единственное, что сразу принимали все.

Надо было, чтобы место расстрела вошло в систему главного алтаря, однако технологически это оказалось сложно, потому что там проходит мощнейшая коммуникационная сеть, перенос которой составил бы половину стоимости всего храма. Сложность была и в том, что храм предстояло строить на горе. Первоначально рисовалась большая земляная терраса, а потом возникла идея
- почему бы ей не стать цокольным этажом. Так пришли к идее верхнего и нижнего храмов. Подобное решение для русской архитектуры достаточно традиционно, обычно это вызвано необходимостью иметь летний и зимний храмы. Зимний, отапливаемый, - по меньше, а летний, холодный, - более крупный. А мы сделали нижний храм заупокойным, посвященным семье Романовых, а верхний - храм Всех Святых, в земле Российской просиявших.

Мне, честно говоря, никогда не нравилась идея бесконечного покаяния. Я считаю, что нужно не только каяться и с болью смотреть в прошлое, но и думать о будущем России. Так что нижний храм посвящен истории, а верхний - будущему страны, поэтому он стал таким просторным, светлым. Оба храма контрастны друг другу. Нижний олицетворяет некую дорогу в загробную жизнь. Его ритмы во многом связаны с элементами древнего строительства, характерными для Рима и Египта. Отсюда длинная входная анфилада с рядами колонн, которые сгущаются к моменту кульминации. А верхний храм освободили от всех перегородок, включили пространство боковых апсид. Решение получилось очень интересным. По ходу дела пришлось решать ряд трудностей. К примеру, высота верхнего храма - 56 метров. Колонны на такой высоте теряют устойчивость. Поэтому появились арки, которые позволили связать их со стеной. Все это придало устойчивость зданию.

Особый элемент - крипта, которая связывает верхний и нижний храмы. В верхнем алтаре - шатер, а в нижнем - место расстрела. Мы это трактуем как связь времен, то, что соединяет настоящее, прошлое и будущее. Таких элементов нет нигде. Сначала церковь такое решение восприняла неоднозначно, но сейчас все уже привыкли. Пойдемте, сами увидите.

Мы входим с Григорием Васильевичем в верхний храм. День удивительно солнечный, и храм просто сияет. Блики играют на золоченых завитках светильников. Яркими красками, полыхают росписи в куполе и апсиде. Вспоминаю, каким неухоженным выглядело это же самое пространство еще каких-нибудь три месяца назад, когда промозглым весенним днем я впервые пришла на стройку, движимая естественным любопытством. Сейчас здесь все празднично, все играет и переливается. Хочется рассмотреть и сдержанно-элегантный узор каменных полов, и выпуклый орнамент арок, и тонкое сочетание цветного мрамора в отделке стен. Вдруг взгляд натыкается на нечто неожиданное. Сначала думаю, что это обман зрения. Трогаю и убеждаюсь - да, это кабина для лифта. Осторожно интересуюсь, как лифт сочетается с православной идеей.

- Все согласовано, - улыбается главный архитектор. - Мы вообще с церковью работали очень дружно. С самого начала в нашу группу входил представитель епархии и принимал участие в работе на всех стадиях обсуждения проекта. В епархии не боятся оригинальных решений. Отсюда и возникла идея подсветки здания, современная вентиляция. Всего этого, как вы понимаете, в XI - XII веках быть не могло. Мы не можем вечно ориентироваться на церковь Покрова – на - Нерли. Времена меняются, меняются и строительные технологии. Сейчас все очень любят говорить о нарушении канонов, но канон, строго говоря, касается только икон, расположения их в иконостасе. Все остальное каноном не регламентируется.

Я прошу Григория Васильевича перечислить тех, кто принимал участие в работе над храмом.
- На стадии архитектурного проекта мы работали с Виктором Морозовым, он сейчас уехал домой в Казань. Вообще архитекторов работало много, все рабочее проектирование делала фирма «Доминанта», отдельно отмечу архитектора Владимира Маркова. Конечно, я приглашал тех людей, которых знаю и уважаю, про которых известно, что они могут выполнять поставленные задачи. Сразу всех предупреждал, что контролировать буду очень жестко. Мастерская Симиненко разрабатывала интерьеры верхнего храма. И иконостас - верхний и нижний. А мастерская Долгова работала над интерьером нижнего храма. Вообще, все, что вы здесь видите, сделали уральцы и в основном из уральских материалов. Мраморный иконостас выполнен челябинским заводом «Коелга». Этот завод выполнял много заказов по строительству храма Христа Спасителя.

Только люстры у нас привозные, из Софрино. Мы могли и свои сделать, но это потребовало бы слишком много времени. Росписи выполнены художественным фондом, работу по ним возглавляла Ольга Штукатурова. Иконы выполнены под ее руководством. Наши мастера замечательно справились. Я считаю, что все это выполнено на высочайшем художественном уровне. Иконы уже сегодня входят в золотой фонд современной российской иконописи.

Что касается камня, он в основном уральский, кое-что привезено с Украины и из Италии. Рассмотрели около трех десятков образцов, потом вместе с представителями заводов выбрали, что реально, а что нереально использовать. Итальянский гранит серо-коричневого цвета расположен на входах апсид и частично на полах. Он обеспечил связь красного гранита с серым. В граните же выложены и полы, потому что мраморные в наших условиях больше пяти лет не простоят: вытрутся, выщербятся.

Тут наш разговор прерывают. Прибыла очередная иностранная делегация. Надо сказать, что всевозможных высокопоставленных гостей на стройке появляется все больше и больше с каждым днем. Много журналистов и архитекторов. Им чрезвычайно интересен храм, который, несомненно, войдет в десятку наиболее известных в России.

Интересуюсь, во что обошлось строительство храма.
- Могу назвать совершенно точную цифру, - отвечает Григорий Васильевич. - 325 миллионов рублей и ни копейки больше. Деньги шли из Фонда губернаторских программ.
Все сметы проходили через Центр ценообразования и строительства.
Если шли новые материалы, обязательно прикладывались сертификаты и ценники. Ни одна цифра не взята с потолка. В общем, сколько денег дали, на столько и построили.
Мой покойный учитель архитектуры Борис Михайлович Давидсон всегда говорил, что архитектура - это искусство возможного. Можно много нафантазировать, но еще важно, чтобы не отрываться от финансовой реальности. А один австралийский архитектор, когда услышал, что мы сделали колонны из монолитного мрамора, сначала долго осознавал эту мысль, а потом сказал, что, если бы они там у себя строили из таких натуральных материалов и в таком объеме, как у нас, - это стоило бы не менее трехсот миллионов долларов.
И это истинная правда!

...Григорий Васильевич оборачивается и смотрит на храм. День чудесен. Купол сияет. Ветер гладит бронзовые волосы Николая II, треплет край платья Александры Федоровны. Он мудр, этот ветер. И если бы мог говорить, наверное, сказал бы: «Император снова в Екатеринбурге! Все вернулось на круги своя!»

29.06.2008