Он увековечил себя в здании картинной галереи и оперного театра, делового клуба, ныне филармонии, управлении дороги, Уральского политехнического института (ныне УГТУ) и др.

В каждом своем произведении он прежде всего воплощал прекрасное. И недаром белостенный оперный театр, когда он только поднялся в Екатеринбурге, за красоту и изящество назвали Белым лебедем. Ну что ж, эта царственная птица, наверное, по праву может служить символом всей архитектурной деятельности Константина Трофимовича Бабыкина.

Первая загадка
«Сын в крестьянской семье - опора и надежда. Ему хозяйство вести, ему и род продолжать», - так думал Трофим Бабыкин, житель села Архангельское Пермской губернии, с надеждой поглядывая на новорожденного. Ранней осенью 1880 года Бог послал им с женой первенца, нареченного в церкви Константином. А судьба сложилась так, что башковитого юного земледельца и в грамоте понимающего приметил заезжий заводской служащий. Приметил и поманил на конторские хлеба. Перебрались из деревни Бабыкины в завод.

- А это что? - спросил мальчишка отца при первом знакомстве с заводским поселком, показывая на огромные строения, уступами расположившиеся у высокой плотины, перегородившей реку. За полуоткрытыми большими окнами что-то гулко ухало, ярко вспыхивали отблески пламени. Высокие трубы изрыгали черные клубы дыма.

- Это завод, сынок.

Костя будто завороженный смотрел на могучее чудовище. Ему казалось, что это громадное живое существо поселилось здесь, на берегу чистого пруда, и живет своей странной таинственной жизнью. И уже тогда ему хотелось разгадать эту первую в его жизни загадку. Ведь чудовище еще и растет. Потом он часто прибегал посмотреть, как возле старых цехов камень за камнем появлялись новые стены. Еще недавно здесь землекопы, обливаясь потом, напористо будоражили землю лопатами. Потом вырытые траншеи забивали камнем, а выше каменщики аккуратно укладывали ровные ряды красного кирпича.

А его интересовал новый, недавно появившийся человек на стройке. Этот хорошо одетый господин приехал в лакированной коляске, развернул большие листы бумаги, где замысловатые линии изображали фасад будущего заводского цеха.

Так вот откуда все это появляется. Оказывается, и траншея, и стена, и мощные перегородки сначала были на этих белых листах бумаги. Оказывается, этот хорошо одетый господин определил и задумал здание нового заводского цеха. И на бумаге той, что у него в руках, уже красуются стройная колоннада, красивые арочные окна, монументальные ворота. Значит, эти чудесные рисунки-чертежи потом перейдут сюда! Вот оно, настоящее чудо!

Хорошо одетый господин пошуршал чертежами, походил по стройке, сел в коляску и уехал. А любознательный белобрысый мальчишка долго и зачарованно смотрел ему вслед.

Так вышло, что начальную школу Костя Бабыкин закончил в заводском поселке Черное, там, где отец служил в материальном складе механического завода.

Как-то попечитель школы, управляющий заводом, горный инженер Павинский зашел в школу на урок математики. Его крайне удивило, как один из учеников выпускного класса ловко и с удовольствием решал у доски непростые задачки по математике.

- Чей это такой? - спросил управляющий учителя.

- Бабыкина сынок, господин управляющий, заводского конторского служащего, - ответил учитель.

На следующий день Костиного отца пригласили в кабинет управляющего. Такое нечасто бывало в заводе. Хозяин просторного, со вкусом отделанного кабинета, дымя папиросой, назидательно толковал, мягко ступая по старинным коврам: «Ум у мальчика острый, развивать надобно. Устроим его в Пермское реальное училище, пусть дальше учится».

И вот, уезжая с отличной школьной аттестацией с завода в неведомую Пермь, Костя в последний раз пришел туда, где он впервые встретил человека с чертежами. Огромный новый цех был уже почти готов. Внутри его готовились к пуску новые машины, и мальчишка невольно залюбовался на строгие и вместе с тем замысловатые пинии фасада. Вспомнил, как, купаясь на речке со сверстниками, лепили из золотистого песка сказочные замки, как потом упругая речная волна размывала эти их сооружения, не оставляя ничего на память. Вспомнил, как впервые пришел сюда, и понял, что живут на свете люди, которые строят навсегда. И это стало главным и неизгладимым впечатлением его жизни в заводском поселке.

- Константин, пора! - это отец звал его с телеги, где уже были упакованы их небогатые семейные пожитки. «Пора, пора, - сказал и он себе. -Там, впереди, ждет его большой город, новые люди, новые впечатления. Там, наверное, и тот господин с чертежами. Может, и с ним удастся встретиться, подойти, поговорить. Пора». Устроившись в телеге на клочке соломы, он стал смотреть вперед, где разбитая проселочная дорога круто уходила за густой сосновый перелесок. Шел 1900 год, когда один из первых учеников реального закончил его и поступил на инженерный факультет Киевского политехнического института.

Уже в начале учебы на первом курсе Константин Бабыкин вместе с началом изучения технических наук получает первые уроки вольнолюбия и свободомыслия. До аудитории доходят дальние отзвуки заводских стачек. Среди студентов распространяются нелегальная литература, листовки, где царя называют тираном и деспотом, зовут к восстановлению идей Парижской Коммуны.

- Вы Бабыкин, Константин Трофимович? - строго переспрашивает усатый жандарм. - Надлежит вас подвергнуть аресту за участие в уличных беспорядках. Собирайтесь.

Два месяца в сырой кутузке, однако, не помирили своенравного студента с власть придержащими. В 1905 году кровавыми событиями 9 января, когда толпы мирных демонстрантов были расстреляны на улицах Петербурга, в России началась первая русская революция. Уже будучи выпускником института Бабыкин пишет на титульном листе одной из своих зачетных технических работ: «Свобода, равенство, братство!» «Нет, - сказал он приемной комиссии, - я не буду защищать диплом до тех пор, пока в коридорах института в качестве охранников прогуливаются полицейские».

Строптивого студента срочно высылают в Пермь, подальше от бунтующих однокурсников. Худенький, подтянутый юноша в студенческой куртке появляется в управлении Пермской железной дороги и в просьбе об устройстве на работу доходит до самого высокого железнодорожного начальства. "Да, - говорят ему, - нам сейчас очень нужны грамотные специалисты на строительные должности. Но с дипломом. А у вас..." И все-таки настойчивый проситель добивается того, что его берут на работу. Конечно, пока с испытательным сроком, в качестве практиканта, конечно, с условием, что диплом будет защищен. И вот тогда в Перми у окунувшегося в деловую атмосферу юноши наиболее остро проявляется тяга к делам строительным.

Так уж оно сложилось, что почти все талантливые инженеры России вышли из железнодорожников. А на Урале, по существу, были две высококвалифицированные инженерные ветви -железнодорожная и горная. И пребывание молодого Бабыкина в стенах управления железной дороги, где строгий расчет соседствовал с техническим творчеством, основательно утвердило его в правильности избранного пути. Здесь он закончил работу над дипломом, съездил в Киев, успешно защитил его и снова вернулся в Пермь.

Теперь это был дипломированный специалист с первыми ростками практического опыта. В свои 26 лет Константин получает весьма престижную по тем временам должность архитектора дороги и с головой уходит в работу. Но молодого человека интересуют не только архитектура и прямые должностные обязанности. Он входит в круг местной интеллигенции, где живо обсуждают книжные и театральные новинки, устраивают музыкальные вечера, толкуют о стихах и модах.

- Революции, революции. Повсюду стачки, забастовки, - говорил он в кругу друзей, когда началась первая мировая война, - а вот страну свою, матушку Россию, защитить не можем. Предательство, всюду предательство, - сетовал он по поводу неудавшегося прорыва русских войск во главе с генералом Самсоновым. - Россию надо строить, а не торговать ею. Могуча она, да хозяина в ней нет.

В одной из анкет в графе «национальность» Бабыкин пишет «великоросс». И главное призвание свое видит в том, чтобы строить. Но смутное время не давало возможности проявиться молодому архитектору. Он переезжает в Екатеринбург, где ему предлагают работу над проектом нового железнодорожного вокзала. Идет 1911 год. Однажды, поднимаясь на леса строящегося по его проекту вокзала, Константин Бабыкин вспомнил вдруг того первого в его жизни встретившегося ему архитектора, который колдовал над чертежами на заводской новостройке. Тогда это было непонятно, загадочно и таинственно. Сегодня он сам пришел в этот город и развернул свои чертежи, чтобы в нем строить. Вокзал - это только первая, начальная ступенька в крутой лестнице, ведущей вверх.

Вот он, широко раскинувшийся перед ним Екатеринбург. Ровные, строго пересекающиеся улицы, линии которых были проведены когда-то основавшими город верными питомцами Петра на манер Санкт-Петербурга. Сама судьба говорит ему, что именно здесь будет для него широкий разворот строительства. Именно здесь, в этом так полюбившемся ему городе, будут рождены замечательные проекты и вырастут смышленые, жаждущие нового молодые зодчие.

Купец остался доволен
Константин Бабыкин хорошо понимал специфику города, которому он решил посвятить себя. Старый купеческий, горнозаводской Екатеринбург к тому времени уже становился городом капиталистическим. В его разноликой архитектуре отразились все сложности взаимодействия стилей и градостроительных принципов того времени - переход от классицизма к эклектике, хаотичность и бесплановость застройки, вызванные дальнейшим классовым расслоением общества. Великий уральский писатель Д.Н.Мамин-Сибиряк называл 30-е годы XIX века «Золотым веком» Екатеринбурга. На редкость благоприятное сочетание целого ряда социально-экономических предпосылок окончательно обусловило высокий подъем экономики и укрепление административного статуса города. И вместе с тем, несмотря ни на что, русский классицизм первой половины XIX века оставил яркий след в архитектуре Екатеринбурга. Здесь работал выпускник императорской Академии художеств Михаил Малахов, который немало сделал для придания городу европейского облика. Под его руководством екатеринбургскими архитекторами, главным образом - воспитанниками Санкт-Петербургской школы, разрабатывался и нашел свое реальное применение первый генеральный план города.

Бабыкин приезжает в Екатеринбург в далеко не лучшие для города времена. Застой городского хозяйства тяжело отразился на благоустройстве города, которое приходило в упадок. Улицы находились в ужасном состоянии, разрушались и зарастали травой мостовые, ветшали не только общественные здания, но и великолепные особняки, построенные еще в первой половине XIX века. В 90-х годах Екатеринбург посетила комиссия из столицы по обследованию уральской промышленности, возглавляемая Д.Менделеевым. Вот такое осталось у него впечатление: «Правда, город большой, но какой-то унылый, сонный, как будто он обустраивается и как будто разрушается».

Именно этот город определяет для себя Бабыкин местом работы, местом воплощения своих мечтаний и планов. Однако тогда городская Дума, не имеющая достаточно средств, не могла предложить ему крупной работы.

Правда, потом, в 1910 году, встает вопрос о строительстве для растущего города нового вокзала. И именно молодой архитектор получает этот важный по тем временам заказ.

Каким же должно оно стать, новое здание железнодорожного вокзала? В архитектуре старого вокзала господствовал облик старой Руси. По всей России тогда вырастали вокзалы-игрушки в виде средневековых замков или затейливых теремков, имитирующих старый русский стиль. В таком же псевдорусском стиле был построен и первый железнодорожный вокзал Екатеринбурга. Обильная декорировка здания направлена была на то, чтобы подчеркнуть его национальные черты. Проект Бабыкина значительно отличался. Уже тогда в этой, одной из первых его работ, отразились основные его архитектурные принципы - простота, величественность и функциональная направленность. Если старый вокзал былых романтических времен строительства на Урале железной дороги, будто пышный старорусский терем прежде всего говорил о величии всего исконно русского, утверждавшегося в горном краю, то новый, по замыслу Бабыкина, должен был подчеркнуть возрастающую промышленную мощь крупного капиталистического города.

И для этого вполне подходил получающий к тому времени широкое распространение модернистско-функциональный стиль, которым и воспользовался молодой архитектор. Да и городская казна в то время не располагала крупными суммами денег, что означало только лишь минимальные затраты на внешнее украшение нового вокзала.

Здание получилось простым и строгим. По фасаду справа и слева от массивного входа в центральный вестибюль шли огромные полузаводского типа арочные окна, своим частым ритмом и повторяющейся симметрией определяющие облик нового общественного здания.

Новый вокзал поднялся высоким белым уступом, образуя крупных масштабов площадь, от которой прямо стрелой в город через слободу Мельковку уходил Арсеньевский проспект. Новый вокзал поднялся как вызов городу, застроенному в этом районе неказистыми домиками мастеров-камнерезов, хлынувших в Екатеринбург в годы самоцветной лихорадки за большими заработками.

Имя архитектора Бабыкина стало широко известно среди тех, кто намеревался заказать современный проект для собственного дома. И он проектирует и строит особняк доктора Арнольдова, дом братьев Афанитных, дом Ваганова. Наряду с другими поступает крупный заказ от известного екатеринбургского купца Бардыгина на большое торговое помещение для продажи мебели. Бабыкин и здесь отступает от старого облика торговых домов. Он проектирует оконные проемы будущего мебельного магазина не просто с расчетом на витрину, но предельно увеличивая их во всю стену, делает огромной витриной весь двухэтажный магазин Бардыгина на улице Успенской, где нынче разместился Музей изобразительных искусств.

По случаю завершения строительства, как это и водилось, богатый хозяин устроил шикарный банкет. Приглашены были именитые люди Екатеринбурга и, конечно, архитектор Бабыкин. В разгар веселья хозяин, показывая гостям на громадные оконные проемы, много говорил о том, как здесь, на Урале, умеют строить не хуже Европы.

- Только вот стекла-то у вас специально привезены из Парижа и якобы обладают особой французской прочностью, - пустил реплику один из гостей.

- Это точно, - сказал хозяин и в подтверждение своих слов взял со стола полную неоткупоренную бутылку французского шампанского и швырнул ее в стекло. Бутылка - вдребезги. Пенящейся влагой окатило устоявшее под ударом окно. Настырного спорщика, однако, не убедил, а только распалил этот весомый аргумент.

Откуда-то вдруг в его руках появилась чугунная гиря. Лихо раскрутив ее над головой под визг перепуганных дам, он пустил в ход свой тяжелый снаряд. Конечно, такого мощного удара никакая иноземная продукция не могла бы выдержать. Рухнуло наземь и парижское стекло. Тотчас был поднят тост за превосходство всего уральского: мол, как бы ни было крепко иноземное, перед нашим ему не устоять.

Что и говорить - любило буйно погулять екатеринбургское купечество, но и строить любило, пригревая возле себя таких уже показавших себя талантливых архитекторов, как Константин Бабыкин. А он, глядя на все это, хорошо понимал, что его творческий путь во многом зависит от тех, кто дает деньги, вот от этих отцов города с тугими кошельками, так любящих прежде всего собственные приоритеты. Сам же он тяготел к другому обществу. К тому времени в городе уже складывались стойкие театральные традиции, шагнула вперед и музыкальная культура. Окреп и достиг значительных успехов городской театр, существовавший здесь с первой половины XIX века. Часто гастролировали в Екатеринбурге крупнейшие русские артисты, приносившие сюда передовые достижения сценической культуры. Здесь побывали А.Яблочкина, К.Варламов, В.Долматов, В.Комиссаржевская, Л.Собинов и др.

И нередко на премьерах гастролеров или на постановке любительского спектакля в кругу знатоков театра можно было видеть подтянутого, скромного, но со вкусом одетого архитектора Бабыкина. В кругу друзей его суждения об искусстве отличались компетентностью и высоким вкусом. И все чаще разговор заходил о том, что нет в городе настоящего театрального помещения. Домашний театр Казанцевых существовал с первой половины XIX века. В 1900 году открыли народный дом, или Верх-Исетский народный театр, - довольно демократичный, доступный любому зрителю. Безусловно, большое влияние на музыкальную культуру города оказал музыкальный кружок, возникший в 70-х годах прошлого века. Была при нем и драматическая группа.

Любители ежегодно ставили по две-три оперы, давали несколько концертов. Их силами были поставлены такие шедевры русской и зарубежной классики, как «Отелло», «Фауст», «Трубадур», «Князь Игорь», «Садко», «Евгений Онегин». Впоследствии их ставили в концертном зале, построенном на улице Клубной директором Екатеринбургского отделения Волжско-Камского банка И.З.Маклецким. В 1896 году на Дровяной площади соорудили деревянное здание цирка. Там проходили не только цирковые представления, но и драматические постановки, а потом и первые сеансы кинематографа. Идея строительства нового театра созрела у городских властей давно. Еще в 80-х годах XIX века в екатеринбургском правлении энтузиасты культуры вносили такое предложение. Но средств не было. И все-таки позднее был объявлен конкурс на лучший проект театра оперы для Екатеринбурга.

Бабыкин К.Т.


Вокзал в Екатеринбурге. 1914 г. Проект К.Т.Бабыкина


Музей изобразительных искусств на ул. Вайнера
(бывший мебельный магазин Бардыгина на ул.Успенской)

Продолжение статьи